Срочное предписание [1984, худ. Г. Метченко] - Сергей Петрович Алексеев

степеней командированные. Приезжали и экскурсанты. Ветеринарный фельдшер Назар Тополя как раз и побывал на Днепрострое как экскурсант, в составе большой группы.

Ещё по дороге туда встретил Тополя знакомого учителя из соседней Вербовки Ивана Григорьевича Запятку:

— На Днепрострой?

— На Днепрострой.

— Посмотреть?

— Посмотреть.

Пробыли они с Запяткой и с другими экскурсантами на Днепрострое три дня. Вернулись возбуждённые. Настроение у обоих приподнятое, радостное.

— Ну как?!

— Ну что?! — интересуются местные жители. Атакуют они вопросами в Многожитовке Тополю, атакуют в Вербовке Запятку.

Объясняют экскурсанты односельчанам, мол, всё идёт хорошо, растёт, строится Днепрогэс.

Прошло несколько дней, вдруг приходят в Многожитовку и в Вербовку письма. Письма служебные, с Днепростроя.

Забеспокоились в сельсоветах:

— Что же такое?! Почему с Днепростроя?

Волнуются в Многожитовке:

— Что же случилось? Что же случилось?! Э, погоди, может, это Запятка и наш Тополя во всём виноваты. Может, тогда во время экскурсии недоброе что-то сделали?

И в Вербовке о том же думают:

— Может, это Тополя и наш Запятка подвели в той экскурсии весь наш хлеборобный край?

Распечатали письма. Читают письма. А в них благодарность Тополе, благодарность Запятке.

— Вот это да! Так за что? Почему, по какому случаю?

Читают — благодарность за труд.

— За труд? Как так? Почему? Ведь экскурсантами вроде ездили!

Оказалось, что Тополя, Запятка и вся их экскурсионная группа попала на Днепрострой в самые трудные дни, когда на строительстве случился прорыв. Когда под угрозой была плотина. Когда не хватало рабочих рук.

Вот и оказалось, что по предложению Тополи и Запятки вся их экскурсионная группа включилась в общий геройский труд. Все свои три экскурсионных дня вместе со строителями отработали.

Довольны в Многожитовке. Довольны в Вербовке.

— Ай да Запятка и наш Тополя!

— Ай да Тополя и наш Запятка!

Кот Василий

Прижился на Днепрострое кот. Был он чёрным-чёрным, чернее ночи. Звали его Василий.

Кот Василий и был первым, с кем встретился Ярослав Погодин, приехав на Днепрострой.

Перешёл кот Василий ему дорогу.

— Тьфу ты! — сплюнул Погодин.

Верил Погодин в чёрную кошку, в чёрного кота: мол, если перейдёт чёрный кот или чёрная кошка дорогу — это не к добру. Существует такая примета.

Приехал же Ярослав Погодин на Днепрострой с надеждой устроиться работать кочегаром в составе паровозной бригады. Мечтал он со временем стать паровозным машинистом. А пока, рассуждал, начну с кочегара. Лишь бы приняли, лишь бы не отказали.

На Днепрострое уже работало несколько паровозных бригад. Железнодорожное полотно подходило к самой стройке. Пересекали пути и территорию самого строительства. Подвозят сюда по железной дороге бетон, другие строительные грузы.

— Лишь бы взяли, лишь бы не отказали, — опять о своём Погодин.

Шёл он как раз оформляться на работу. Подходил к строительной конторе. Как тут вдруг. И откуда он только взялся. Метнулся Ярославу Погодину прямо под ноги кот. Глянул Погодин — кот чёрный-чёрный, чернее ночи.

Перебежал он Погодину дорогу, отошёл подальше, повернулся, глаза прищурил и, как показалось Погодину, зло и с ехидством на него, на Погодина, посмотрел.

— Злодей, — прошептал Погодин.

Ясно ему: не бывать ему в кочегарах, не возьмут на работу.

Хотел возвращаться назад. Да тут кто-то:

— Пошли, пошли. Заходи.

Зашёл он в контору.

«Не будет удачи».

Спрашивают Погодина:

— Куда? Кем бы желали работать?

Куда? Конечно, на паровоз!

— На паровоз, — говорит Погодин. — Кочегаром.

— Пожалуйста, — отвечают Погодину.

«Вот так удача!» — не верит Погодин.

Стал он работать на паровозе. Как раз вышел в первый свой паровозный рейс. Бежит по путям паровоз. Гудки подаёт машинист. Погодин лопатой уголь в паровозную топку подбрасывает.

Вот снова бросил лопату угля, бросил вторую. Глянул в оконце — благодать вокруг. И вдруг! Что такое? Видит Погодин: впереди дорогу паровозу переходит кот. Чёрный-чёрный, чернее ночи. «Он, тот самый», — понимает Погодин. Похолодело внутри у Погодина. Первый день он всего на работе. «Не будет удачи, не будет удачи. Беда случится».

До конца смены всё ждал беды. Ничего не случилось. Мало того, выполнила их паровозная бригада в тот день свой трудовой план на 120 процентов.

— Чудеса! — поразился Погодин.

С этого дня и подружился Погодин с котом Василием. Взял его на паровоз. Бежит по путям паровоз. Важно на видном месте сидит Василий. Чёрный-чёрный, чернее ночи.

«Прощай, королева!»

Шла зима с 1929 на 1930 год. Морозная выдалась зима. С вьюгами, с метелями. Даже здесь, в краю почти южном, где часто тёплые ветры идут от моря.

Зима. Зимние радости.

Собрались как-то молодые строители — парни и девушки. И вдруг кто-то:

— Бабу лепить! Бабу!

Слепили бабу прямо на льду Днепра. Скатали огромный ком. Скатали второй — поменьше. Ком взгромоздили на ком. Сверху третий ещё поставили. Третий и есть голова.

Вставили два уголька — получились глаза. Кто-то принёс морковку. Приладили — нос готов. Старое ведро раздобыли. Надели бабе на голову. Метлу притащили. Под мышку сунули. Получилась на редкость, на славу баба. Не баба — снежная королева.

То-то было веселья у этой бабы. Хороводы водили. Под гармонику здесь танцевали. Отмечали строительные победы.

А их было немало за эту зиму. Успехи у взрывников, у бетонщиков, у каменоломов. А главное — была одержана большая общая победа.

29 января 1930 года Днепровская плотина, которую строили сразу и с левого и с правого берега, на середине реки сомкнулась. Днепровской воде теперь предстояло идти в обход по новому пути, по руслу левого протока.

Быстро пролетел февраль. Набежало тепло. Подтаял, сдвинулся, тронулся лёд на Днепре. Впервые пошёл он по новому руслу. Вот и та льдина, на которой стояла баба.

— Прощай, баба!

— Прощай, королева!

Грустно расставаться строителям с бабой. Сроднились. Привыкли. Стоят на берегу Днепра:

— Прощай, королева!

Уходит всё дальше льдина. И кажется людям — машет руками им снежная баба и что-то кричит в ответ.

Волшебная сила

Бурбэ! Звонко звучит фамилия.

Павел Людвигович Бурбэ был в числе строителей Днепрогэса. Пришёл на Днепрострой простым рабочим. Сразу же обратил на себя внимание. Роет землю — лопата в руках у Бурбэ, словно смычок у скрипача играет. Если несёт носилки — идущий сзади едва поспевает. Если лом у него в руках — замирают в страхе днепровские